Когда у людей работает мысль и, повелевая, говорит им: «Единись со своими ближними в красоте и доброте, потому что это путь к Богу». Все в аши новые сотрудники кажутся мне единящимися друг с другом просто от избытка энергии любви в своем сердце. Точно каждому из них тесно в своей скорлупе, и он, помимо своего личного желания, выбрасывает луч любви своего сердца навстречу всему живому, что видят его глаза.
Стать на путь — это не значит искать, как встретиться с Учителем. Это значит жить в тихом и мирном прославлении текущего дня, каков бы он ни был вовне. И тот, кто живет в таком мире внутри себя, не может иметь немирного окружения вокруг себя. Ибо все живое — от вульгарного человека до высокой, благородной силы — склоняется перед благоуханием мира, льющимся из такого сердца. И тогда совершается то чудо, о котором говорится ученику: «Готов ученик — готов ему и Учитель».
Алиса выронила тетрадь из рук, и мысли ее понеслись в родной дом к обожаемому отцу. Многое, многое из своей прошлой жизни понимала она теперь иначе. Но неизменно одинаково она понимала прекрасный образ отца. Как нельзя лучше подходили к пастору последние прочтенные ею слова. В есь внутренний облик его точно обрисовывался ими. В присутствии отца даже пасторша не решалась давать волю своей раздражительности. А в Дженни просыпалось все лучшее, что тлело в ней, и на губах ее мелькала веселая улыбка. Улыбки непритворной, легкой, какой улыбалась Дженни в обществе отца, Алиса никогда не видела на лице сестры в его отсутствие.
Для пастора пришло чудо встречи с Учителем, а через него и для самой Алисы. День за днем вставали последние месяцы жизни в мыслях Алисы, и не замечала девушка ни усиливавшейся качки, ни воя ветра, ни ударов волн, яростно набрасывавшихся на боровшийся с ними пароход.
Ярче других новых встреч вставал перед ней лорд Мильдрей, доброте которого она не встречала равной, хотя знала отцовскую доброту, тоже не шедшую ни с чем в сравнение.
Только сейчас Алиса отдала себе отчет, как глубоко любила она этого человека и какое огромное место — незаметно для нее — занял он в ее жизни. Она не могла сказать себе, с какого именно момента она полюбила Амедея. Со свойственным всем женщинам инстинктом она сразу поняла глубину молчаливого обожания, с которым смотрел на нее Амедей. Теперь она стояла перед совершившимся фактом: она любила Амедея той любовью, где ни время, ни разлука, ни пространство не гасят пылающего образа в сердце, но где два сердца сливаются в одно, где нельзя провести границ между «мое» и «твое» и где радости и печали одного заливают нераздельно двоих.
Неожиданный поворот в судьбе самой Алисы, мать и еще более неожиданный переворот в ней, Дженни и ее ужасная, мрачная судьба, — все вставало перед Алисой как панорама жизней, в которых она сознавала себя точно вынутой из футляра чьей-то волшебной рукой.
Сколько любви, сколько действия пролила вокруг себя светлая фигура Учителя Венеци анца, и в какое кольцо очищения попадало все соприкасавшееся с ним!
«Ни минуты в пустоте», — вспомнила вдруг Алиса часто слышанные слова дорогого Учителя. «А я в эту минуту живу именно в пустоте, отдаваясь мечтам, бесплодным и смешным. Прими, Учитель, благодарность и благоговение мое перед тобою. Если бы было возможно, я пропела бы Гимн Творцу, прославляя эту минуту Твоего труда для спасения людей», — закончила свои мысли Алиса и снова развернула тетрадь.
Но раздался стук в дверь, и Николай спрашивал разрешения войти. Быстро вскочив с дивана, Алиса впустила Николая и только теперь, увидев обветренное лицо и блестевшую от сырости резиновую одежду Николая, отдала себе отчет, что вокруг уже нет воя ветра, что рев волн умолк, что пароход идет, равномерно покачиваясь на легких волнах.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
